«Примитивная симуляция видна сразу»: судебно-психиатрический эксперт – о попытках обмануть врача и разыграть диагноз

За годы работы известный волгоградский психиатр Михаил Баканов видел немало. На судебно-психиатрических экспертизах ему пытались доказать свою дееспособность или, напротив, наговорить «на диагноз». Но реально ли обмануть профессионального врача? Действительно ли некоторые преступники действуют как тонкие психологи? И можно ли при общении с ними отключить все лишние эмоции? Об этом и многом другом – в материале ИА «Высота 102».

Судебно-психиатрическая экспертиза, назначаемая как по гражданским, так и по уголовным делам, регулируется законом и проходит по строгим шаблонам – четко оговоренные вопросы к специалистам исключают любую неформальность.

- В гражданских делах чаще всего нам задаются вопросы о дееспособности и сделкоспособности человека. Например, близкие пытаются оспорить завещание. В уголовных же делах важнее всего понять, осознавал ли человек характер своих действий. В случае, когда суд выносит решение о невменяемости подсудимого, он уже считается не преступником, а пациентом, нередко с тяжелыми психическими расстройствами, - рассказывает заслуженный врач России, кандидат медицинских наук Михаил Баканов.

Первое впечатление о переступившем закон человеке судебно-психиатрические эксперты складывают еще при изучении материалов дела. Впрочем, пока все это лишь наброски. Все основные выводы психиатры сделают только при личной встрече и составлении заключения.

- На что вы обращаете внимание при первой встрече с человеком? На любую мелочь, правда же? Как он зашел, во что одет и обут? Адекватно ли это, есть ли в его образе элементы вычурности или нелепости, или перед нами некая усредненная личность? А как он относится к беседе? Старается как можно подробнее рассказать о своих расстройствах или замыкается в себе? Дает ли последовательные и логичные ответы или противоречит сам себе, пытаясь сильнее нас запутать? – объясняет доцент кафедры неврологии, психиатрии, мануальной терапии и медицинской реабилитации Института НМФО ВолгГМУ. – В такие моменты нелепая и примитивная симуляция видна сразу. Но не всегда все настолько очевидно – мы же не рассматриваем человека под микроскопом. Если наш собеседник заранее готовится к разговору, читает книги и понимает, как должно выглядеть то или иное расстройство, а еще, не дай Бог, консультируется с психиатром, то распознать его игру с первого взгляда бывает не так просто. Случалось и такое. Иногда эти люди позже и сами признавались в обмане. Нередко они пытаются привязать к обстоятельствам популярное слово «аффект». Аффект может быть физиологическим и патологическим. При физиологическом у человека на время будто бы сужается объем осмысления. При этом подобное кратковременное состояние не считается заболеванием. А вот патологический аффект как раз сродни болезни. В такие моменты человек не осознает свои поступки и не может вести себя осознанно и логично. Если эксперты подтверждают этот самый патологический аффект, суд, как правило, признает человека невменяемым. Правда, за свою практику я сталкивался с таким лишь однажды - годах в 80-х.

С легкостью отключать любые эмоции и переходить на механизированный разговор не получается даже у самых профессиональных судебно-психиатрических экспертов, признает Михаил Баканов. Ведь перед ними человек – со своей историей, проблемой и, возможно, с диагнозом.

- Сохранять хладнокровие толком и не выходит, ведь перед нами живой человек, который может быть совершенно здоровым, но по какой-то причине отошедшим от поведенческой нормы. Зачастую мы смотрим на него с некоторым сожалением из-за того, что он как раз переступил через эту черту, - делится эмоциями волгоградский психиатр. – Конечно, это сожаление, равно как и любые другие наши эмоции, не должны вносить коррективов в работу. Повторюсь, у нас есть строгие стандарты – это мы делать обязаны, а это – не имеем права.

При проведении судебно-психиатрических экспертиз волгоградские специалисты встречают самые разные эмоции – от попыток очаровать и навязать свою версию до откровенной бравады «о походах наших».

- Некоторые истории леденят душу, ведь перед проведением экспертизы мы изучаем материалы дела от корки до корки – там действия, поступки, их логичность или нелогичность, разговорная речь. И иногда все описанное воспринимается очень тяжело. Но перевернуть страничку и сказать, что здесь мне неинтересно, а тут страшно, мы тоже не можем. Иногда нам встречаются достаточно тонкие психологически подготовленные люди, которые видя в глазах специалистов некоторую долю растерянности, откровенно подливают маслица в огонь. Ну, и куда же без бравады. Особенно в тех случаях, когда речь идет о воровстве. Не успел утащить поросенка, а уже представляет себя участником ОПГ или вором в законе. Мы видим всякое. Попытки очаровать и расположить к себе, разжалобить и рассказать историю в максимально выгодном для него свете. Однако это не собеседование, на котором мы можем по-житейски поговорить, где-то войти в ситуацию. Здесь все по-другому. Сложно, не скрою. Наша работа предполагает не только огромную ответственность, но и серьёзную включённость. Отчасти поэтому судебно-психиатрических экспертов практически в любом регионе нашей страны можно сосчитать по пальцам.

Фото предоставлено Михаилом Бакановым, коллаж Павла Мирошкина

Виктория Чумакова